Царская роль на Ай-Петри

Два режиссера – легендарный Юрий Бутусов и урайчанка Светлана Перевощикова

Осень, Россия, Крым, подножие Ай-Петри. Это место и это время стало счастливым в творческой судьбе режиссера урайского театра «Бромус» Светланы Перевощиковой.

«А я – на лаборатории легендарного режиссера и мастера Юрия Николаевича Бутусова! – сообщила она пару недель назад в своем аккаунте «ВКонтакте». – Невозможно описать словами, что чувствую, ведь в этом участвуют титаны режиссуры из разных городов и знаменитых театров. И мы все вместе осваиваем пространство эпического театра Бертольда Брехта – пьесу «Мамаша Кураж». А я? Я! Я играла в Крыму на горе Ай-Петри – Медею! Прежней мне уже не быть… Лаборатория Юрия Бутусова – это свободное пространство творчества, мысли. Ты словно попадаешь в другое измерение или на другую планету».

Со Светланой мы встретились уже в нашем городе и на нашей планете, где-то неделю спустя, чтобы узнать, что это было и чем это событие стало в ее собственной творческой судьбе.

–  Юрий Бутусов – легендарный режиссер, который сегодня открывает России и остальным странам совершенно новый вид театра, – считает она. – Он – последователь эпического театра Бертольда Брехта. Это не тот театр, в который приходят, чтобы поплакать или порадоваться вместе с актером. Это театр, в котором нужно думать, и часто думать над своей собственной судьбой и собственной жизнью.

– Не уверен, что этого обычно хочется.

– Так бывает – до какого-то момента человек просто не хочет этого, но однажды наступает время, когда он начинает задумываться, и, что самое интересное, – дальше ему уже хочется думать.

Чем стала для меня эта поездка? Наверное, такие случайности происходят раз или два, или в лучшем случае три раза в жизни. В общем, получилось так, что я поехала поступать в ГИТИС. «Тридцать один год, – подумала я, – время». Не поступила, но потом кто-то прочитал мое резюме, мне позвонили и пригласили на лабораторию к Юрию Николаевичу…

Он сам – титан режиссуры, и на его лабораторию съехались настоящие мастера – режиссеры из профессиональных театров больших городов. Среди них оказалась я. И режиссер-то я совсем недавно, и театр наш – лаборатория образов «Бромус» – совсем молодой, и сам город у нас небольшой, казалось бы, малоизвестный. А вот они уже знают о нашем городе. Очень удивляются тому, что в Урае девять театров. Подсчитали, что артистов у нас больше, чем в Москве в пересчете что на население, что на каждый квадратный метр.

Потом уже, в работе, на самой лаборатории, мы, как он говорит, выворачивали «Мамашу Кураж» Бертольда Брехта. Этот подход к материалу позволяет с абсолютно разных точек зрения увидеть первоисточник и понять самого автора. Как смотреть на Брехта через самого Брехта – непонятно. Ведь сам человек не может, посмотрев на себя со стороны, сделать это вполне адекватно. Делать это через кого-то? Смотреть на Брехта, не знаю, глазами, скажем, Хаяо Миядзаки?

– Неожиданно…

– Или, скажем, Андрея Тарковского? Но он и сам слишком близок Брехту.

…Оказалось, что они не первый раз берут «Мамашу Кураж» Брехта, и все никак не могут найти к ней подход. На этот раз Юрий Николаевич предложил вернуться к читке, до этого и в комедию уходили, и совсем уж в жанр документального театра, и пробовали легкую сатиру.

Мы пробовали разные формы, искали пути. Сидели на берегу в Мисхоре, бросали в море камушки и спорили, и чуть ли не в голос друг на друга кричали – кто-то сочувствовал ей, кто-то говорит, что она, мамаша Кураж, – «тварь последняя». Но все – по-товарищески, а мне было как-то еще совсем непривычно видеть среди участников чуть ли не перепалки именитых режиссеров, которых мы обычно видим в качестве спикеров на наших региональных фестивалях.

Самому Юрию Бутусову очень понравилась работа режиссера из Санкт-Петербурга Максима Соколова, который поставил собственный перформанс на склонах Ай-Петри. Он увидел «Мамашу Кураж» Брехта глазами Медеи Еврипида, а я сыграла Медею в его перформансе. Кажется, уж куда дальше – сбылась мечта.

Действительно, прошло несколько тысячелетий, и Медея повторилась. Ведь в принципе, мамаша Кураж – та же Медея. Сыновьями она поплатилась, потом погибла и дочь – всех их забрала война.

А еще говорят, что деньги не пахнут. Нет, наверное, у них есть свой запах – запах абсолютного, без всякого проблеска надежды, одиночества – конечно, если смотреть на все это сквозь «Мамашу Кураж».

– Для кого-то деньги – свобода, для кого-то – приговор. Но хочется о творчестве. Чем-то вы сами смогли порадовать или удивить?

– Все то, чем я смотрю на мир, можно было показать в полной мере. В первый день передо мной встал выбор – либо я просто буду смотреть и слушать, либо как-то заявлю о себе. Причем его нужно было сделать мгновенно, и я выбрала второе. И Юрий Николаевич, и все ждали друг от друга этого – идей, собственного мнения о том, с какого угла, с какой точки зрения можно было подойти к материалу. Порой даже удивлялись: надо же, мы в Москве порой совсем уже не замечаем некоторые такие простые, совсем очевидные вещи!

Например, по тексту пьесы, Катрин, дочь мамаши Кураж, очень хотела получить красивые красные сапожки. Юрий Николаевич предложил сделать этюд на эту тему. Кто-то из ребят поехал тратить деньги – искать сапожки, кто-то пытался придумать что-то еще. А я ничего не стала, а на вахте дома актера попросила красную гуашь, чтобы нарисовать самой эти сапожки, на своих ногах.

– И вот вы вернулись. И куда сегодня движется театральное искусство? Что нас ждет? Или не стоит загадывать?

– Сейчас, в условиях пандемии, оно скорее никуда не движется. Оно село в какой-то угол и, скорбя, принимает форму телевидения и работы на телефон. А все-таки работа на камеру и работа на зрителя очень отличаются – и психологически, и физически. И если сейчас мир поглотят какие-то эпидемии за эпидемиями, то сам театр будет меняться. Но он никогда не умрет, потому что любая пандемия конечна. Даже если останутся одни бактерии, они все равно будут…

– Играть?

– С игры начинается жизнь человека. Он начинает думать именно в тот момент, когда мама впервые заговорит с ним. И этот первый опыт все равно будет игра.

– Так шекспировская фраза «Весь мир – театр» обретает новый смысл. И это никакая не фигура речи – ее следует понимать буквально.

– Конечно. Вы знаете, как просто быть счастливым. Достаточно поставить руки в боки и пару раз подпрыгнуть, да еще и подсвистывая. И все! Через пару минут вы почувствуете себя счастливым, даже если минуту назад были буквально убиты горем. Потому что счастье – это не что-то внешнее.

Фото из личного архива Светланы Перевощиковой